Форум » Кружки и клубы ПТС » Поэтический кружок (с 23.09.14) » Ответить
Поэтический кружок (с 23.09.14)
Гроттер: Глава кружка: Алиса Найтли. Правила: Пожалуйста, подписывайте авторов стихотворений. Указывайте тематику стихотворения. Например, классика/современное, ведьма/драконы/зима/сказка. Проверяйте выставленные произведения на ошибки. Русский язык - ваш родной язык! Не портите его случайными опечатками и нелепыми ошибками. Комментарии по стихотворениям отправляйте автору в ЛС (Личное Сообщение). [off]НЕ ФЛУДИМ![/off]
Анна Рысина: современное, о викингах и прочих приятностях Утемуратов Антон Викинг и весна Весною викинг молодой залезет на корабль, Повесит щит, бранясь, на борт, возьмётся за штурвал. Взревёт отчаянно мотор, от берега неся, Проворно викинг соберёт концы и якоря. Натянет викинг молодой до шеи гермошлем, И за весёлой болтовнёй зачистит пару клемм. Обрулит льдины, и буйки, и лодку рыбака, Торпеды, мины, топляки – дорога нелегка. Соскочит викинг молодой улыбчиво на брег, Устроит маленький разбой, смахнёт последний снег. Он скажет всем: «Пришла весна!», и песню запоёт, А люди встанут, матерясь, в весёлый хоровод.
Анна Рысина: современное, о викингах и прочих приятностях Утемуратов Антон Викинг и болезнь Качнётся поезд – викинг спит, Не слышит голосов. Сегодня викинг инвалид – Он болен, будь здоров. Ужасен насморк до небес, И в горле ураган. Не сладок жареный хлебец, Тяжёл в руке стакан. Таблеток гиблых пару штук Закинуть и забыть. Издаст душа протяжный звук, Попробует заныть. Но викингов броня крепка, А пуще крепок дух. И он окрепнет дня за два И даже раньше двух. Расправит плечи и пойдёт, Играя и шутя. Болезнь постыдно уползёт В конце второго дня. И викинг снова ест и пьёт И снова пишет стих. Ничто героя не берёт, И даже город стих.
Анна Рысина: современное, о викингах и прочих приятностях Утемуратов Антон О Беовульфе (краткое переложение) Над седой равниной моря, Чудо-мичману подобный, На дракаре со щитами, Гордо реет викинг славный, Длинный меч привешен сбоку, Молоток в руках - что надо. Путь лежит далёк, не близок Мимо острова Буяна, Мимо скачущих дельфинов Прямо к дому Хеорота, К дяде Хротгару на службу, Чтоб спасти его от горя. Злое чудо кличкой Грендель Грубо дядю домогает, Угнетает королевство И ведёт себя пренагло. В силу этих обстоятельств Разобраться едет викинг. Грендель - сильная скотина, Силой с ротою сравнится Гренадёров очень рослых Из десанта и спецназа. Греко-римскою борьбою Он владеет в совершенстве. Но и викинг не из лохов - Бодибилдинг, джиу-джитсу, Самбо тоже боевое И хоккей на льду канадский. И к тому же в пику твари Он украшен интеллектом. В общем, викинг докатился По волнам до Хеорота, С дядей выпили, поели, Поорали громко песни. И пошёл искать собаку Злого Гренделя наш парень. Грендель долго не кривлялся - Враз явился к Хеороту, Похваляясь дерзко силой, Он к армреслингу стремился. Но судьба к нему однако Как-то дружбы не питала. В общем, викинг с перепугу И с похмелья в перегаре, Так нажал на злое чудо, Что клешню ему оттяпал От запястья аж до майки. И два раза в рыло въехал. Грендель жалобно захныкал, Подхватил свою ручонку - И тикать погнал до хаты, Что ютилась на болоте. Там он жил в квартире с мамой. Мама тоже не подарок. Викинг бегло встал на лыжи И вдогон помчал за чудом, Чтоб вломить ему за дядю, Чтобы мало не казалось. Но лыжня была неважной, Грендель ж был нехилый спринтер. Наконец, они добрались: Грендель умер ненароком От большой потери крови, Викинг с мамою подрался - Бились сильно и от сердца, Мама слабже оказалась. Так избавил царство дяди От напастей викинг юный, Получил дары в нагрузку, Дёрнул стопку на дорогу И поплыл к себе, до дому, Капитан второго ранга. Так вот было в те мгновенья: Протекала жизнь нескучно, Били Гренделей, драконов, Эльфам тоже доставалось, Орки просто убегали - Викинг властвовал над миром.
Анна Рысина: современное, о викингах и прочих приятностях Автор наверняка где-то да существует :) Песнь "нехраброго" скальда Снова в бой идет дружина, Снова крики, звон секир. Я, расшитый плащ накинув, В бой не лезу, я - за мир! Мне сражаться неохота, Не люблю я убивать... Ой, стрела нашла Геррёда - Надо дальше отползать. Так о чем я? А, о битве, Где вершится бранный суд. Коль судья острее бритвы, Суд всегда бывает крут. Кто? Я чести не достоин Умереть с мечом в руке? Увидав, как истый воин, Блеск Вальхаллы вдалеке? Больно надо! Мне не к спеху! Я не воин, я - поэт. Я хочу - прошу без смеха! - Жить еще немало лет. Люди падают, как сосны Под ударом топора. Вон берсерк со взглядом злобным Мчит сюда... А мне пора! *** Не ушел Вкусивший Меда, Голова слетела с плеч. Не добавила и года Эта пламенная речь!
Анна Рысина: современное, юмор, грибное и немного о викингах Автор наверняка где-то да существует :) Мухомор и викинги Один «крутой» грибник грибы все знает, Другой не отличит и белый гриб от валуя Но тот кто мухомор не уважает,- В грибах не понимает ничего! Такой все выходные по лесу проползав Потом еще пол-ночи чахнет над плитой Не лучше ли наевшись мухоморов, С армадою врагов вступить в неравный бой?! Я это заявляю не напрасно И ножик свой грибной заброшу с этих пор! Отныне я берсерк, могучий и ужасный Порукой в этом друг мой мухомор! Собрался с духом я, держа его за ножку Пол-шляпки откусил — на вкус как поролон Лишь ацетоном он попахивал немножко А дальше было все как дивный сон ...Вот грозный наш драккар на отмели пылает, Клубится черный дым над темною водой. Пронзен десятком стрел и кровью истекая, Я с полчищем врагов веду неравный бой Но вот и мой конец, коль скальды не налгали Летит моя душа, презрев предел земной. Один короткий миг — и я уже в Валгалле И Один-сокрушитель склонился надо мной. От взгляда одного мне сразу стало жутко Держа меня за руку он валькириям сказал: «А этого «орла» на промывание желудка, Еще б чуть-чуть и он концы б отдал!» И вот лежу один, как щит обнявши тазик А привкус марганцовки помню до сих пор, В башке свербит вопрос: «Зачем я сжег Уазик, Зачем гонял наряд и ГДЕ Я ВЗЯЛ ТОПОР???»
Эрика Максимова: современное Хана Вишнёвая Без названия Во-первых – хватит страдать по лету, А во-вторых – уходи домой, Ведь дом твой тёплый и очень светлый и, наконец-то, он всё же Твой. И в-третьих – вспомни мечты о чуде, В-четвёртых – просто закрой свой рот, Ведь всё случится и всё-всё будет – не зря же близится Новый год. И в-пятых – вспомни, кто ты такая, Кого ты любишь, К кому спешишь. В-шестых – держи их, моя родная. Всё будет здорово. Запиши.
Эрика Максимова: современное, грустное, любовь Хана Вишнёвая Щемящее Слушай, скажи, а ты… будешь меня любить? Меня, раздолбайку с пристальным грустным взглядом; змею в чешуе, чьи слова пропитаны ядом, настолько уж чёрную, что некуда и чернить? Меня, вот такую, с покусанными губами, которая прячет всё за улыбкой глупой, которой привычно – быть язвой, стервозной и грубой. Меня, вот такую, что не следит за словами? Я ведь боюсь. Что ни слово – почти опасно, я так боюсь, что опять смогу бесконтрольно сделать тебе даже и чуточку больно. Я ведь боюсь. Я ведь на всё согласна. Слушай, скажи, как же теперь мне быть? Я не была застенчивой и послушной, я не мила. Такая может быть нужной? Просто ответь – ты… будешь меня любить?
Табаки Ши: классика, безумие Белла Ахмадулина Прощание А напоследок я скажу: прощай, любить не обязуйся. С ума схожу. Иль восхожу к высокой степени безумства. Как ты любил? Ты пригубил погибели. Не в этом дело. Как ты любил? Ты погубил, но погубил так неумело. Жестокость промаха... О, нет тебе прощенья. Живо тело, и бродит, видит белый свет, но тело мое опустело. Работу малую висок еще вершит. Но пали руки, и стайкою, наискосок, уходят запахи и звуки.
Vorona: соврменное, моя любимая подборка Вера Полозкова ОСТОЧЕРЧЕНИЕ Да, тут не без пощёчин и зуботычин, Впрочем, легчайших, так что не кличь врачей. Сколько б ты ни был зычен и предназначен – А все равно найдутся погорячей. Мальчик, держись за поручень, мир не прочен. Ладно, не увенчают – так хоть учтут. Выставочен как ни был бы, приурочен – А все равно же вымучен, что уж тут. Звонче не петь, чем Данте для Беатриче. Нынче – ни Дуче, ни команданте Че. Как бы ты ни был вычерчен – ты вторичен; Тысячен, если мыслить в таком ключе. Ты весь из червоточин, из поперечин, Мелочен очень, сколько ни поучай. Как бы ты ни был точен и безупречен – Вечности не оставят тебе на чай. И не мечтай, что Бог на тебя набычен, Выпучен, как на чучело, на чуму. Как бы ты ни был штучен – а ты обычен. А остальное знать тебе ни к чему. СНОВА НЕ МЫ ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком в пятницу народу всегда битком и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком у нее в руке босоножка со сломанным каблуком он хохочет так, что едва не давится кадыком черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье, как старухи передают ему миски с фруктами для нее и какое таксисты бессовестное жулье и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье, деревянное от крахмала как немного им нужно, счастье мое как мало расскажи мне о том, как постигший важное – одинок как у загорелых улыбки белые, как чеснок, и про то, как первая сигарета сбивает с ног, если ее выкурить натощак говори со мной о простых вещах как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве, как в заиндевевшем стекле автобуса, протереть его рукавом, говоря о мертвом как о живом как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки как они подпевают радио, стоя в пробке как несут хоронить кота в обувной коробке как холодную куклу, в тряпке как на юге у них звонит, а они не снимают трубки, чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»; как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами слишком чудесные и простые, чтоб оказаться нами расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать и читает «терезу батисту, уставшую воевать» и закатывает глаза, чтоб не зареветь и как люди любят себя по-всякому убивать, чтобы не мертветь расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше, чтобы нравиться билетёрше, вахтёрше, папиной секретарше, но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням, он снимает их, становясь почти семнадцатилетним расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая как одна смс делается эпиграфом долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими почему мы всегда чудовищно переигрываем, когда нужно казаться всем остальным счастливыми, разлюбившими почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале почему с нами говорят на любые темы, кроме самых насущных тем почему никакая боль все равно не оправдывается тем, как мы точно о ней когда-нибудь написали расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы все эти актрисы метрессы праздные мудотрясы жаловаться на стрессы, решать вопросы, наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху расскажи мне как на духу почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса почему мы куски бессонного злого мяса или лучше о тех, у мыса вот они сидят у самого моря в обнимку, ладони у них в песке, и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас даже пахнут они – гвоздика или анис – совершенно не нами значительно лучше нас СМЕХ каждый из нас – это частный случай музыки и помех так что слушай, садись и слушай божий ритмичный смех ты лишь герц его, сот, ячейка, то, на что звук разбит он – таинственный голос чей-то, мерный упрямый бит он внутри у тебя стучится, тут, под воротничком тут, под горлом, из-под ключицы, если лежать ничком стоит капельку подучиться – станешь проводником будешь кабель его, антенна, сеть, радиоволна чтоб земля была нощно, денно смехом его полна как тебя пронижет и прополощет, чтоб забыл себя ощущать, чтоб стал гладким, словно каштан, наощупь, чтобы некуда упрощать чтобы пуст был, словно ночная площадь, некого винить и порабощать был как старый балкон – усыпан пеплом, листьями и лузгой шёл каким-то шипеньем сиплым, был пустынный песок, изгой а проснёшься любимым сыном, чистый, целый, нагой, другой весь в холодном сиянье синем, распускающемся дугой сядешь в поезд, поедешь в сити, кошелёк на дне рюкзака обнаружишь, что ты носитель незнакомого языка поздороваешься – в гортани, словно ржавчина, хрипотца эта ямка у кромки рта мне скажет больше всех черт лица здравствуй, брат мой по общей тайне, да, я вижу в тебе отца здравствуй, брат мой, кто независим от гордыни – тот белый маг мы не буквы господних писем, мы держатели для бумаг мы не оптика, а оправа, мы сургуч под его печать старость – думать, что выбил право наставлять или поучать мы динамики, а не звуки, пусть тебя не пугает смерть если выучиться разлуке, то нетрудно её суметь будь умерен в питье и пище, не стремись осчастливить всех мы трансляторы: чем мы чище, тем слышнее господень смех мы оттенок его, подробность, блик на красном и золотом будем чистыми – он по гроб нас не оставит. да и потом нет забавней его народца, что зовёт его по часам избирает в своем болотце, ждет инструкции к чудесам ходит в мекку, святит колодцы, ставит певчих по голосам слушай, слушай, как он смеется. над собою смеется сам Final Cut осень опять надевается с рукавов, электризует волосы – ворот узок. мальчик мой, я надеюсь, что ты здоров и бережёшься слишком больших нагрузок. мир кладёт тебе в книги душистых слов, а в динамики – новых музык. город после лета стоит худым, зябким, как в семь утра после вечеринки. ничего не движется, даже дым; только птицы под небом плавают, как чаинки, и прохожий смеется паром, уже седым. у тебя были руки с затейливой картой вен, жаркий смех и короткий шрамик на подбородке. маяки смотрели на нас просительно, как сиротки, море брызгалось, будто масло на сковородке, пахло темными винами из таверн; так осу, убив, держат в пальцах – “ужаль. ужаль”. так зареванными идут из кинотеатра. так вступает осень – всегда с оркестра, как фрэнк синатра. кто-то помнит нас вместе. ради такого кадра ничего, ничего, ничего не жаль. Мантра я какое-то время жду тишины, а затем объявляю свою монаршую волю: «воины, знаю, вам это по плечу. бог оставил меня оставил меня за старшую вам придется сделать, как я хочу» вместо двух бутиков на большой никитской — «чертёжник» — там продают тетради и нотные партитуры, «сластёна» — с теми же запахами внутри аня больше не держит свой ум во аде и нe выводит вдоль кисти бритвой «умри, умри» рак становится излечим в терминальной стадии игорь жив, и ему исполнилось двадцать три автоматы за спинами у ребят становятся бас-гитарами из каждой глубокой раны течёт шираз и все сбитые кошки оказываются под фарами просто тряпками, брошенными вдоль трасс да, и мы с тобой просыпаемся завтра старыми и в одной постели на этот раз
Рин Нестеренко: Продолжаю играть на контрасте. К тому же, не слишком люблю Новый Год. Шуламита Грустный Новый Год Сказочная вьюга закружила Голубой седой водоворот. И тоской своей заворожила Этот грустный-грустный Новый Год. За окном охранники ночные Светят беспощадно фонари. Растопи оковы ледяные, Дед Мороз, мне праздник подари! Дети ждут, заглядывают в двери, Чтоб чудесный твой увидеть путь. Ну, а я ведь тоже в сказки верю – Подари мне радости чуть-чуть! Сделай, чтобы превратились слезы В искорки бенгальского огня!!! Только не приходят Дед-Морозы, Может, чуда жалко для меня?
Табаки Ши: в конце концов, это тоже про Новый Год классика, Новый Год, Рождество Иосиф Бродский Рождественский романс Плывет в тоске необьяснимой среди кирпичного надсада ночной кораблик негасимый из Александровского сада, ночной фонарик нелюдимый, на розу желтую похожий, над головой своих любимых, у ног прохожих. Плывет в тоске необьяснимой пчелиный ход сомнамбул, пьяниц. В ночной столице фотоснимок печально сделал иностранец, и выезжает на Ордынку такси с больными седоками, и мертвецы стоят в обнимку с особняками. Плывет в тоске необьяснимой певец печальный по столице, стоит у лавки керосинной печальный дворник круглолицый, спешит по улице невзрачной любовник старый и красивый. Полночный поезд новобрачный плывет в тоске необьяснимой. Плывет во мгле замоскворецкой, плывет в несчастие случайный, блуждает выговор еврейский на желтой лестнице печальной, и от любви до невеселья под Новый год, под воскресенье, плывет красотка записная, своей тоски не обьясняя. Плывет в глазах холодный вечер, дрожат снежинки на вагоне, морозный ветер, бледный ветер обтянет красные ладони, и льется мед огней вечерних и пахнет сладкою халвою, ночной пирог несет сочельник над головою. Твой Новый год по темно-синей волне средь моря городского плывет в тоске необьяснимой, как будто жизнь начнется снова, как будто будет свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба, как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево.
Ким: классика, Новый год, ночь Александр Блок Ночь на Новый год Лежат холодные туманы, Горят багровые костры. Душа морозная Светланы В мечтах таинственной игры. Скрипнет снег – сердца займутся – Снова тихая луна. За воротами смеются, Дальше – улица темна. Дай взгляну на праздник смеха, Вниз сойду, покрыв лицо! Ленты красные – помеха, Милый глянет на крыльцо... Но туман не шелохнётся, Жду полуночной поры. Кто-то шепчет и смеётся, И горят, горят костры... Скрипнет снег – в морозной дали Тихий крадущийся свет. Чьи-то санки пробежали... "Ваше имя?" – Смех в ответ... Вот поднялся вихорь снежный, Побелело всё крыльцо... И смеющийся, и нежный Закрывает мне лицо... Лежат холодные туманы, Бледнея, крадется луна. Душа задумчивой Светланы Мечтой чудесной смущена...
Табаки Ши: современное, зима, декабрь Настя Булавка *** Ночью приходит искренность. Слушай правду. Вот я тебе пишу. Не сочти за труд всё прочитать. Если что - отвечать не надо. Мне твои письма часто безбожно врут. Дождь в декабре нахально меня тревожит, действует мне на нервы своим нытьём. Мы с ним, наверно, всё-таки так похожи... Что это я? Пишу не совсем о том. Помнишь, вчера я верила свято в чудо? Чудо свершилось! - Вера исчезла вдруг. Впредь с чудесами связывать жизнь не буду. Мне надоело, знаешь ли, всё вокруг. Даже не хочется больше мне пить таблетки. Слишком привыкла к ним. Результата - ноль. Всё примитивно просто: бросай монетку, к будущей жизни новый ищи пароль... И по ночам записывай все секреты. Незачем их лелеять или беречь. Я вот тебе пишу и не жду ответа. Я тебя очень... После прочтенья сжечь.
Чайка Сонливая: не знаю, можно ли свои стихи выкладывать тут Х) так что первая ласточка, если что не так - сносите современное автор - я Когда зажгутся фонари И тени побегут по миру И станет свет сильнее тьмы И бог возьмет святую лиру Тогда восстанут корабли Тогда заблудятся олени; Слепою следовали верой Седые старцы, в грот ступая Не будет больше лжи и лени А станет сила в словесах.
Ким: классика, зима Борис Пастернак Никого не будет в доме Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один Зимний день в сквозном проеме Незадернутых гардин. Только белых мокрых комьев Быстрый промельк моховой, Только крыши, снег и, кроме Крыш и снега, никого. И опять зачертит иней, И опять завертит мной Прошлогоднее унынье И дела зимы иной. И опять кольнут доныне Неотпущенной виной, И окно по крестовине Сдавит голод дровяной. Но нежданно по портьере Пробежит сомненья дрожь, - Тишину шагами меря, Ты, как будущность, войдешь. Ты появишься из двери В чем-то белом, без причуд, В чем-то впрямь из тех материй, Из которых хлопья шьют.
Табаки Ши: современное Archais Прыжок через бездорожье Ну как ты там, брат? Меня вновь тянет куда-то, Кончается зима, у вас, в раю, наверное, лето. Мой рок-н-ролл до сих пор не знает зарплаты, А рюкзак пережил не один конец света. Ты же помнишь, Как в детстве метили путь крошками хлеба, Рисовали причудливых зверей в лохмотьях облаков. Рассветы, закаты на крышах и звездное небо Едва не раздавило город всего в паре шагов. Помнишь, сгорал июль, угли и дым костра, Тунис, какие-то пьянки, бордели Сомали, Индийский бханг и первый выход в астрал, В очередной нирване мы выползли на край земли. И плевать, что одежда пропахла бензином и потом И жить так нельзя. Пока мы тут, не утихнут споры. Систему к черту! Их крик слабей, чем наш шепот. Тогда нам казалось, что жизнь дает фору. Ветер в спину и дорога возникала под подошвой, Ни души окрест и трудности ничто не значили, Все пополам, от стоптанных кед, кончая прошлым. Надеюсь, ты нашел, что считал утраченным.
Табаки Ши: современное, весна Archais Блюз водосточных труб Распаляй костры и отправляйся следом, Распознав в беспробудные зимы В ком-то непобедимое лето. И даже революции пройдут мимо. Звезды распихивай по карманам, Тебе лишь нужно мне верить. За углом потайные ходы и туманы, Полеты с окон в густую зелень. Знай, эти минуты быстрее пули И светел твой путь в темноте, Не каждого смерть караулит В пыльных залах библиотек. Время и холода спеленав, Ссужая ведьмовской круг Это весна пела нам Блюз водосточных труб.
Эрика Максимова: современное, сказки, грустное Ирина Иванченко Сказки А русалка... Ну что русалка? Пеной бьется о берега. А принц счастливо живет рядом с той, кто искренне дорога, с той, что ласкова и прекрасна человеческой теплотой. Это в сказках бывает глупых: рыбы, ведьмы и колдовство. А служанка... Ну что служанка? Изгорбатилась, моя пол. А невеста принца красива была в церкви, и королем ставший принц был иных прекрасней – ровно Золушкина мечта. Это в сказках бывает глупых: бал, кареты, часы, хрусталь. А принцесса... Ну что принцесса? Не проснется, отравлен кто. Правит мачеха государством прежестокой своей рукой. На вопросы "Кто здесь милее?" промолчит черный дух зеркал. Это в сказках бывает глупых: оживать на чужих руках. Башни прячут того ребенка, что поранился об иглу, что не выросла дивной розой, что не просто легла уснуть. И бездетная королева, и скорбящий седой отец... Только в сказках, убив дракона, можно ждать пресчастливый конец, только в сказках спасают принцы, феи-крестные всем дарят, только в сказках любовь такая, что умеет всегда спасать, побеждать, уничтожив злое силой верности и любви. Только в сказках счастливых двое. Ну а в жизни... Увы, увы.
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая Заземлите меня, заземлите, я больше не буду! Ну смеялась над физикой — так не со зла ж, не назло! Я не верила, что электричество водится всюду, Чуть притронулась — и затрещало, и всю затрясло. Кареглазый учитель, явись из глубин лаборантской, Что-нибудь отключи, расконтачь, эту дрожь пресеки! Никогда я поступок свой не повторю хулиганский: Не дотронусь до юной твоей долгопалой руки. Заземлите меня! Если надо — землей закидайте: Я читала, ударенных громом так можно спасти! Ну хотя бы учебник, учебник по физике дайте — Там уж, верно, укажут, куда мне заряд свой нести...
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая А был ты не друг, и не сват, и не брат – Ведро мне донес от колодца. И был ты улыбчив, кудряв и женат, А вспомню – душа рассмеется: Какое нас вёдро застигло врасплох, Какая веселая сила! И имя твое означало – «как бог», А отчества я не спросила. И не было к ночи незваных гостей, И я не сказала «не надо», И было у нас девяносто детей – Аж два пионерских отряда. Был хлеб из столовой и чай для питья, И общие песни для пенья, И с круглою раной гитара твоя, Дрожащая от нетерпенья. Не болью, не варварством, не воровством Осталось – лишь тайным богатством, Лишь радости с радостью кратким родством И кровосмесительным братством! Лишь стойкость веселья, да скудость вестей Осталась – да песня-примета, Да где-то живут девяносто детей, Что нашими были все лето.
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая Шпагу мне! Я сегодня играю влюбленного лорда! Он прощается с милой, поскольку идет на войну. Он ей пишет стихами: "Не плачь, мол, решился я твердо. И других не люби. А вернусь - я бока им намну." Впрочем, что я? Он пишет: "Прощай, дорогая, Слез жемчужных не лей, лучше бусы из них нанижи. Но отдай мое сердце, чтоб радостно шел на врага я И, как ладанку в бой, мне сердечко свое одолжи. Так он весело, лихо, красиво бумагу марает. Этот странный старинный костюм я примерить должна. мне к лицу и трико, и колет, а жабо натирает, мне идет этот слог, этот стих, только рифма тесна. Ну же! Легче, легко, словно в воду вонзиться, и свободней, свободнее, с радостью в каждом персте. И уже не лицо мое - облик иной отразится в этом дьявольском зеркале - белом бумажном листе. ...Мертвый лорд подбирает на лютне мотивчик веселый, Триста лет его нет, а гляди, все такой же - шальной... И однажды, одетая мальчиком, вскрикнет Виола: "Это ты, Себастьян? Ты воскрес и вернулся за мной?!"
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая Возьми меня в ученики И говори мне: мальчик. Мне все прозванья велики, Ты говори мне – мальчик. Ты в заклинаньях знаешь толк И в древних, тайных чарах, А я умею клянчить в долг У лавочников старых! Когда зайдешься ты тоской В своей холодной мастерской Среди пустых бутылок – Пускай он будет под рукой, Пушистый мой затылок. Себе на кисти отбери Помягче завитушки, И краску с пальцев оботри О кудри на макушке. Я стану грунтовать холсты, Проклеивать картонки И даже, коль захочешь ты, Оденусь, как девчонки. Мне только ждать твоей руки, Держаться к ней поближе… Возьми меня в ученики. Возьми меня. Возьми же!
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая Американское кино Ты пересказывал по-польски. В пустом Смоленске - как хмельно Кружил нас древний фильм ковбойский! И слышал сумрачный собор, И видели со стен монахи Твой католический напор, Мои языческие страхи. О Езус, это был подвох! Кренился поезд угорелый, Я знала: главный польский бог Крылат и носит лук и стрелы. Я знала: в имени твоем - Походный стан, хмельная слава, Ты пел: "Средь гор, средь гор мой дом..." В окне Москва вставала справа. С тех пор средь гор, в твоем краю, Где может всякое случиться, Улыбку влажную мою Ты носишь в ямке под ключицей. С тех пор, куда бы день ни влек, Ко всем занятьям и понятьям Ношу твой взгляд - как уголек, Вот тут, на шее, под распятьем.
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая "Амур-р! Амур-р!" - взывает серый кот. В бессильной страсти лапы воздымая: Который год любовь с него дерёт Семь шкур - так пропадай же и восьмая! Мелькни! стрельни! задень, хотя бы тронь! Седой профессор теребит бородку, И в узком стойле медногрудый конь С размаху бьётся о перегородку... О сребролукий маленький Амур, И мы твою разносим контрабанду. Ночной радетель, голенький Тимур, Возьмёшь ли трубачом в свою команду? Амур! Амур! Лукав пунцовый рот, Но детский лепет твой повсюду понят: Лосось полуживой к верховьям прёт, И ласточка кричит, и голубь стонет.
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая Маленькая ночная серенада Тихо светит месяц ясный С желтым хохолком. Трудоголик мой прекрасный, Выйди на балкон! Свежевымытая челка, Галстук – чистый шелк… Я торчу внизу, как елка Или серый волк. Стану сказывать я сказки, Песенку спою, Не спрошу любви и ласки – Просто постою. Отключи ты, мой желанный, Весь свой интерком, Белокурою Роксаной Выйди на балкон! Длинноногая отрава, Что дрожишь, мой свет? Лондон слева, Мюнхен справа, А меня и нет! Взгляд прохладен, труд бесплоден, На дворе темно... Что мы только в них находим, Брат мой Сирано?!
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая И новенький снежок из тучи Затопчут в слякоть у метро, И снова девочке наскучит Ручной доверчивый Пьеро. Ей нужен дикий Буратино: Упрямый рот, нахальный взгляд, Пусть отдает болотной тиной Его изодранный наряд! Унылых крыс привычной скуки Он разгоняет хохоча: В чернилах нос, в карманах руки, А в мыслях - дверка для ключа. ...Пьеро, стремительно мужая, Издаст поэму той весной, И век спустя жена чужая Откроет книжку в час ночной, Под деревянный храп супруга Уйдет на кухню до утра, И неприкаянная вьюга В окно кивнет ей, как сестра.
Анна Рысина: современное, о любви Марина Бородицкая И в мужских глазах отразится узор ковра, И останется в женских – лепной узор потолка. Эта разница ракурса, в сущности, так мудра – Как и разница тел, которая так сладка. Так умно всё устроено в той золотой полумгле: Можно всех поменять местами, но как ни крутись, Вечно в небо глазеют притиснутые к земле, И уставились в землю – вздымающиеся ввысь.
Анна Рысина: современное, о любви, чуть-чуть о зиме XD Марина Бородицкая Зимний вечер Поведи меня в консерваторию: Там дают сегодня ораторию, Знатоки уткнулись в партитуры, — Много там искусства и культуры. Поведи в джаз-клуб меня сегодня: Шумно, дымно там, как в преисподней, И струится в мареве бессонном Черный ангел с лунным саксофоном. Или поведи меня в пивную, Чтоб потом тащить домой хмельную. Улыбнись мне над граненой кружкой — Я в ответ соленой хрустну сушкой. Дотемна, до детского невроза Жду тебя, как дедушку Мороза! Но душа уже подозревает, Что тебя на свете не бывает.
Анна Рысина: классика, сплошной тлен Марина Цветаева Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, — Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни, растраченной даром, И какой героический пыл На случайную тень и на шорох... И как сердце мне испепелил Этот даром истраченный порох. О, летящие в ночь поезда, Уносящие сон на вокзале... Впрочем, знаю я, что и тогда Не узнали бы вы — если б знали — Почему мои речи резки В вечном дыме моей папиросы,— Сколько темной и грозной тоски В голове моей светловолосой.
Анна Рысина: древность, любовь и драма, печальная печаль Шотландская баллада раннего средневековья. На счет автора я не уверена... должен быть, но так давно помер, что и не знаю даже. ВОДЫ КЛАЙДА перевод Игн. Ивановского "Скорее, мать, спустись во двор И покорми коня. Мне нужно Маргарет повидать Еще до заката дня". "Останься, Джонни, мой сынок, Всё небо гроза облегла. Пока до замка доскачешь ты, Дорогу скроет мгла". "Пусть эта ночь темна, темна, Я поскачу сквозь тьму. Еще и полночь не пробьет, Я Маргарет обниму". "Скачи, мой сын, к любимой своей, Спеши обнять ее, Но в водах Клайда тебя найдет Проклятие мое". У берега Клайда конь захрапел, Сдержал свой резвый бег. Могли бы воды бурной реки Умчать пятьсот человек. "Ты крепко разгневался, старый Клайд, Ты все отрезал пути. Возьми мою жизнь по дороге назад, Только сейчас пропусти!" Его швыряло и вверх, и вниз, Вперед, и назад, и вбок. Схватился он за прибрежный куст И выбрался на песок. Он к замку Маргарет прискакал, Спрыгнул с коня у ворот, Но было темно ее окно И в башню заперт вход. "О Маргарет, двери мне открой, Впусти скорее в дом. Я в бурном Клайде вымок насквозь, Стою на ветру под дождем". Но глухо слышится ответ: "Напрасно ты будешь ждать. Нельзя мне двери отворить, Не то проснется мать". "О, Маргарет, Маргарет, ночь на дворе, Угрюмая пора. Позволь мне хоть в амбаре твоем Остаться до утра". "Нельзя мне пустить тебя в амбар, Он доверху полон зерна. А дом мой полон спящих гостей, И башня гостей полна". "Прощай, о Маргарет, прощай. Я знал, что близок мой срок, Хотя, клянусь, такой беды Придумать я не мог". У берега Клайда конь захрапел, Сдержал усталый бег. Могли бы бурные воды умчать Тысячу человек. По шею в воду конь вошел, Дрожа как осиновый лист. И тут у Джонни прямо из рук Вода умчала хлыст. Он потянулся за хлыстом, Нагнулся он с седла, И Клайда быстрая вода С собой его унесла. Его швыряло и вверх, и вниз, Вперед, и назад, и вбок. Он долго искал прибрежный куст, Чтоб выбраться на песок. Он долго плыл - и пошел на дно, Под берег крутой унесен. Увидела Маргарет в этот час Тревожный, странный сон. "Скажи мне, мать, что значит мой сон? Приснился он отчего? Мне снилось, что Джонни стоял у ворот, И мы не впустили его". "Спи, Маргарет, спи спокойным сном, Еще глубокая ночь. Я Джонни ответила за тебя, Чтоб он убирался прочь". Бежала Маргарет к реке, Бежала что есть сил. Чем жалобней Джонни она звала, Тем яростней ветер выл. Она ступила в холодный поток, Волна поднялась до колен. "Отдай мне Джонни, старый Клайд! Бери меня взамен!" Она ступила в холодный поток, По грудь поднялась волна. На дне, под берегом крутым, Его нашла она. "Пусть матери нас хотят разлучить, Разбить любовь жестоко, Но рядом, Джонни, мы будем спать На самом дне потока".
Анна Рысина: не шибко современное, любовь и жесть какая-то Дмитрий Кедрин Девчину пытает казак у плетня: "Когда ж ты, Оксана, полюбишь меня? Я саблей добуду для крали своей И светлых цехинов, и звонких рублей!" Девчина в ответ, заплетая косу: "Про то мне ворожка гадала в лесу. Пророчит она: мне полюбится тот, Кто матери сердце мне в дар принесет. Не надо цехинов, не надо рублей, Дай сердце мне матери старой твоей. Я пепел его настою на хмелю, Настоя напьюсь - и тебя полюблю!" Казак с того дня замолчал, захмурел, Борща не хлебал, саламаты не ел. Клинком разрубил он у матери грудь И с ношей заветной отправился в путь: Он сердце ее на цветном рушнике Коханой приносит в косматой руке. В пути у него помутилось в глазах, Всходя на крылечко, споткнулся казак. И матери сердце, упав на порог, Спросило его: "Не ушибся, сынок?"
Табаки Ши: современное, грустное Настя Булавка *** Холод пронзает кожу, медленно вводит в ступор. Я замираю. Кома. Милый, невинный бред. Зеркало - с гнусной рожей, голос не слышно в рупор. Я далеко от дома. Нет меня больше. Нет. Он говорит: "Так лучше" или же: "Я не знаю" Что это значит, право, я не могу понять - я закрываю уши, я головой качаю; помню: слова - отрава, лучше всегда молчать. Он говорит: "Усталость скоро меня прикончит" Я же его не слышу, я погружаюсь в сон. Я б навсегда осталась в этой глубокой ночи. Там для меня он лишний. Ветер - со всех сторон... Ветер поёт мне песни, холод пронзает кожу. Скоро совсем замёрзну. Он меня не спасёт. Я остаюсь на месте. Холодно мне (до дрожи) Он говорит, что поздно. Я говорю, что всё...
Табаки Ши: современное, грустное Настя Булавка *** Всё безупречно. Правильно. Гармонично. В каждой крупице прошлого - абсолют. Не потакай эмоциям. Всё логично: Если ты счастлив - скоро тебя убьют. Всё превосходно. Мило. Весьма забавно. Радуйся, предварительно промолчав. Это тебе не нужно. Другим - подавно. Все выполняют функции палача. Счастье - безумно хрупкое и слепое. С ним - осторожно, бережно, как с больным. Если оно останется вдруг с тобою, Просто молчи, чтоб оставить его живым.
Табаки Ши: современное Настя Булавка *** Слышишь, мой странный мальчик, В небе царит тоска! Мир ничего не значит, Пули звенят в висках. Лето шагает мимо В вечное никуда; Пишет зима курсивом Иней на проводах. Трудно остаться в этом Страшном небытие, Стать навсегда поэтом С грустью наедине. Сложно истратить мысли И - ни о чём, никак... Если мечты зависли - В жизни порой бардак. Знаешь, мой милый мальчик, Я не смотрю в окно. Мир горизонты прячет, Вижу всегда одно: Как пролетают годы, Всё за собой круша... В клетке святой свободы Ищет приют душа. Слышишь, как время мчится? Слышишь, как слышу я? Значит, пора забыться В вечности бытия... Каждый - своей дорогой, Сам по себе, один. Верных путей так много... Только прошу - иди.
Табаки Ши: современное, любовь Настя Булавка *** Ты писала ему стихи. И они, несомненно, лучше, чем моих откровений строки, нервно брошенные в тетрадь. Если можешь, то помоги. Мне действительно это нужно... Он останется одиноким... Помоги мне его понять. Я хотела его забыть, но, как видишь, не получилось и я снова себя теряю в его бледных, пустых глазах. Оборвалась надежды нить, всё как будто бы мне приснилось. Что мне делать - не представляю и вернуться нельзя назад. Вот такой непростой финал. Всё, казалось бы, прозаично, так банально и слишком серо, одиноко - не описать... Только в памяти тот вокзал, где я плакала (истеричка!), убивая больную веру... Помоги мне его понять...
Табаки Ши: современное, мрачное Archais Евангелие от Дьявола Истина не в словах, а за пределами болевого порога. Рагнарек уготован однажды и Богу... Потуги здравомыслия, как сонные мухи, инертны. Атрофия лобных доль. Во спасение смертных Путь умерщвления плоти. И проклят тот, кто против, Царствие для тех, кто недоразвит или юродив. Пусть големы доктрин на глиняных сваях бесплотны. Миф подогнан под догмы. По канонам или бесоугодны Отклонения от норм реформ духовного роста... От созвучия мест лобных до затишья погостов. Вдоль пути к Рубикону тянутся кресты для распятий, Сенат позади, смыкаются рубежи в багровом закате. Куда поводыри ведут окольными путями смуты?! Мятущуюся Суть дыба исправит или колыбель Иуды. Разум зачумлен, осознав вид изувеченной плоти, Не осталось религиозных рудиментов и атавизмов. Архангелы вострубят лишь к двадцать пятой ноте Эпилог расстрельных списков волны нигилизма. Выйдя из тени скрывать всуе рубцы от проказ... Я вам построю новый Мир, а с ним и Склеп на века. Глас мой воспрянет чрез плоть чужим Словом И станет Войной, Гладом и Мором...
Табаки Ши: современное, мифические существа Archais Кома XXIII Наши ангелы под наркозом, молебен завтра. Телесный кокон. Нуар коммунальных камер. Мы все еще адепты оскопленных вопросов. Хтонический морок. Пара монет в кармане, Дабы прикрыть глазницы в тени Лавкрафта. Фонарь Диогена сеет тьму, меч Дамоклов. По корням созвездий и плечам атлантов, Взгляни, размазана вечность по стеклам. Надежда, что это не последний мир. И следы мои не видны. Синдром Кассандры. Ихтиандры осушенных озер оказались фантомом. Первым снегом коснулась проседь висков, Мойры плетут снова метель, свой калейдоскоп. И летний марш стал похоронным. Здравствуй, двадцать третья кома.
Табаки Ши: современное, мрачненькое Archais Так говорил Заратустра Пустыня ширится сама собой. Вакуум утопий есть храм Признаков жизни, погребенных в ночи, в молчании останков, Когда покидает даже собственная тень, оставляя там, У пропасти неверия в монументальность песчаных замков. Вязь иероглифов собственной кровью. Дневники одиночки. Философия молотом тихих слов, развеянных по ветру, Предвещающий бурю глашатай, оставляет вместо точки В столкновении аффектов шанс вовремя уйти по пеплу. Жажда зреет в малом, вблизи зрелищ моральных вскрытий, Разложений идолопоклонника медленных самоубийств, Жертва человеческим пред молчащей вселенной наитий. Халкионический тон — северный ветер для дыма витийств. Острием по живому струится в легких разреженный воздух, Кислород макабре заполняет пустоту размером с Бога В глубинах собственного я, где хаос порождает звезды. Так становятся самим собой из пепла волчьего острога. И пустота наполнена хрустом чувств в преддверии помех. Так говорил Заратустра... Ни для кого и для всех.
Анна Рысина: современное, все тлен, жисть - боль Иван Магазинников АРМАГЕДДОН Плывет закат, ложится спать природа, Но лишь быстрее стал безумья бег. Мир охватили зависть, боль и злоба, Власть и богатство сделал богом человек. Слепая ненависть пронзила человека, Усмешкой ярости его лик искажен. Рукой коснулся он проклятья века, И миру подарил АРМАГЕДДОН! И старики, и нерожденные младенцы Познали боль - коснулся их огонь. От ласки света разрывалось сердце, Когда обрушился на мир АРМАГЕДДОН! Он и она закат встречали счастьем. Она любила, и счастлив с нею он. Но вспыхнул горизонт, и в одночасье Развеял по ветру любовь АРМАГЕДДОН! Над выжженной землей кружится белый пепел Его рассвет окрасил в алый цвет. Движенья нет - здесь движутся лишь тени, И под свинцовым небом жизни нет. Не слышно птиц, поющих песнь рассвету. Здесь звуков нет - земли лишь тихий стон, Лишь этот стон, и песня боли ветра: Покой земле принес АРМАГЕДДОН!!! Исчезли грани между тьмой и светом, Границ не стало меж добром и злом. Планета жизни стала мертвою планетой, Когда на ней расцвел АРМАГЕДДОН! Наступит миг, все вздрогнут на планете И проклянут двадцатый век. Весь мир швырнет в объятья смерти Не всемогущий Бог, а жалкий человек. Исчезнут грани между тьмой и светом, Границ не станет меж добром и злом. Планета жизни станет мертвою планетой, Сожжет дотла мечты АРМАГЕДДОН!
Рин Нестеренко: современное nika_nobody Куда уходят умирать киты? Куда уходят умирать киты, Скрываясь далеко в глубинах моря? И в одиночестве, совсем без суеты, Они тихонько корчатся от боли... Куда уходят умирать киты? Где цвет воды смешался с цветом крови? И где угасшей жизни бледные черты, Разъест очередным раствором соли?
полная версия страницы